С миру по френду. Короткие истории

Материал из Альпинисты Казахстана

Зачем?

Подъем в 4 утра. Зачем? Сборы в полусне: флиска, пуховка, ещё одна, дождевик, баф, ещё один, перчатки, ещё одни, варежки - мало ли?, штаны, ещё одни штаны, ногами утрамбовать рюкзак, запихать перекус и термосы с чаем и кофе. Зачем? Приехать в лагерь, встретить сонную команду и красивого кота, пойти к леднику. Туман, красиво, через час будет уже тяжело, потом очень тяжело, потом капец как тяжело - смотреть в спины моей суперской спортивной команды, сопеть, злиться на слабость, думать - ещё два метра вверх и я развернусь домой, но упрямо переться в гору. Зачем? Дойти до альпинграда, попасть в снегоград с ветром, раздать половину одежды - о, рюкзак стал полегче. Живем) скользить по присыпанной снегом сыпухе, забиться в домик на озере всей толпой, дружно слопать все запасы всей еды) выйти на холод, поймать ощущение высоты (как после 100гр виски на голодный желудок - забавненько), пойти к леднику, привязать кошки, путаться в обвязке, звенеть карабинами щурясь от ветра и снега в лицо. Зачем? Дойти до ледника, скрести лёд, крутить бур, радоваться - прималофт вещь! Не холодно) встать, слушать инструктора, фотать друг друга, ржать (есть и смеяться - мы вот для этого собираемся, кажется). Посмотреть в сторону города и перестать дышать от восторга, от этого сизо-белого великолепия, которое нам устроили облака и солнце. Услышать с нескольких сторон «вааааууу» и спокойное инструкторское - вот вам награда за страдания. И вопрос «зачем» больше никогда не появится в моей голове, потому что такая непостижимая, нечеловеческая, нереальная красота искупает все трудности, обнуляет их полностью. И то чувство, когда вокруг такие же психи, которые через дождь и снег наверх стиснув зубы от холода ползут и тоже замирают от красивого вида... это какой-то совершенно особенный, очень ценный вид абсолютного счастья. Такой день, что аж плакать хочется от радости и благодарности, что я&мы есть и у нас все это сегодня было! @almatyalp - это несомненно лучшее, что может с тобой случиться - 100500 тонн чистой радости) а наш поток это прям ...!

@almatyalp @ Ущелье Туюк-Су. Анастасия Суслова. Ледовые занятия у новичков 27.06.2020

Джон Хант. Восхождение на Эверест. Часть V. Штурм. Глава 16. Вершина (Рассказ Эдмунда Хиллари)

... Попрежнему перед нами вздымался гребень: справа - гигантские карнизы, слева - крутые скальные склоны. Я шел, вырубая в узкой полосе фирна ступени. Гребень начал поворачивать вправо, и мы потеряли представление о том, где же вершина. Стоило мне обогнуть один выступ, как передо мной вырастал следующий, еще больший. Время шло, и гребень казался бесконечным. В одном месте, где крутизна несколько уменьшилась, я попробовал для ускорения идти на кошках, не делая ступеней, однако скоро понял, что на такой большой высоте предел надежности нашего движения по этим крутым склонам слишком мал, и снова вернулся к рубке ступеней. Теперь я начал ощущать некоторую усталость. Уже в течение двух часов я непрерывно работал ледорубом. Тенсинг тоже двигался очень медленно. Прокладывая путь вокруг очередного выступа, я с тупым безразличием думал о том, надолго ли нас еще хватит. Наш первоначальный энтузиазм улетучивался и все более превращался в мрачное ожесточение. И вдруг я заметил, что гребень впереди нас вместо того, чтобы однообразно подниматься, начал круто спускаться. Далеко внизу я увидел Северную седловину и ледник Ронгбук. Я взглянул наверх и увидел узкий снежный гребешок, который вел к вершине. Еще несколько ударов ледорубом по твердому фирну - и мы оказались на вершине Эвереста.

Первым моим чувством было огромное облегчение. Как хорошо, что не нужно больше рубить ступеней, траверсировать гребни и что нет более снежных выступов, дразнящих призрачной надеждой на успех. Я взглянул на Тенсинга. Несмотря на то, что его лицо закрывали капюшон, очки-консервы и кислородная маска, покрытая длинными ледяными сосульками, было видно с какой заразительной и радостной улыбкой он смотрел вокруг себя. Мы обменялись рукопожатием. Тенсинг обнял меня за плечи, и мы хлопали друг друга по спине, пока чуть не задохлись. Было 11 час. 30 мин. Подъем по гребню занял у нас два с половиной часа, но нам они показались вечностью. Я выключил подачу кислорода и снял аппарат. Свою фотокамеру, заряженную цветной пленкой, я нес под штормовкой, чтобы сохранить ее в тепле. Теперь я вытащил ее наружу и заснял на вершине Тенсинга с поднятым вверх ледорубом, к которому были прикреплены на шнурке четыре флажка: Объединенных Наций, английский, непальский и индийский. Затем я обратил внимание на расстилавшуюся под нами во все стороны горную страну... (Первое восхождение на вершину 29 мая ‎1953 года‎)

История Эдельвейса. Александр Севернюк

Когда поднимаешься на Туюксу, чуть выше Сухого лога, справа от дороги есть место, где стоял знаменитый «Эдельвейс». Сейчас ничего не напоминает о его существовании, а в 80-е годы прошлого века «Эдельвейс» был очень популярным местом народной горной тусовки. Создавали его архитекторы - любители горных лыж, а посещали в любое время суток все горные люди: туристы, альпинисты, лавинщики, гляциологи, горнолыжники. Зашедший сюда путник мог всегда рассчитывать на гостеприимство, кружку чая или стакан вина. Очень живописное было место во всех отношениях будь то природа, люди, архитектура или мероприятия. К сожалению, в середине 80-х «Эдельвейс» власти буквально сравняли с землёй. А было это так. В 1985 или 1986 году (точно не помню) в Алма-Ате проводился какой-то международный геофизический форум. Иностранные учёные должны были в рамках форума участвовать в мероприятиях на леднике Туюксу. Ну и, как тогда было положено, всю дорогу до ледника решило проконтролировать КГБ на предмет всяких там возможных шпионских утечек информации. Кгбшный автомобиль приближался к плотине Мынжилки и, когда он поравнялся с ней, сотрудники ведомства с ужасом обнаружили прямо на дороге танк. Он был без боевой башни и пушки, но на ходу и, почему-то, с автомобильным номером на броне. По свежему следу и блестящим тракам было очевидно, что он передвигался не раньше, чем пару дней назад. И это накануне международного мероприятия и на дороге, по которой через неделю должны были подниматься иностранцы минимум из 40 стран. Сотрудники действовали оперативно и решительно. Уже к вечеру на Мынжилки поднялись три бульдозера. Они столкнули танк с дороги и нагребли бруствер вокруг него. Теперь взгляд идущих и едущих по дороге не смущало наличие боевой техники.

Утром на место прибыло начальство сотрудников проконтролировать исполнение. Работа бульдозеристов проверяющим понравилась и вся кавалькада вместе с полковником и бульдозерами двинулась вниз на Медео. В районе лавинного лотка перед Сухим логом один из сотрудников, майор, заметил легкий дымок. Из леса выглядывала крыша какого-то строения. Он быстро спустился к строению и обнаружил ещё несколько разнообразных домиков среди ёлок. Он проверил этот квадрат местности по секретным картам Генштаба СССР масштаба 1:10000. Никаких строений на карте здесь не было. Грохот бульдозеров приближался… Так пал «Эдельвейс». Но не его легендарные обитатели.

Александр Севернюк

Сгорел вагончик АДК. Виктор Михин.

Этот вагончик, который сгорел в Туюксу, имеет огромную историю.

Где-то в 1975г он был установлен на месте сегодняшнего, недействующего, кафе "ворота Туюксу". Там же, по соседству, встали ещё два вагончика Химмаш и Политех. Все три вагончика были альпинисткими и жили дружно. Отсюда ходили на восхождения, уезжали на сборы, на соревнования. Здесь же праздновали дни рождения, Новый год, поминали погибших товарищей. В вагончике АДК было своё электричество (на месте старого альплагеря Туюксу, ниже бани, был установлен дизель).

В 90-е годы, когда стали торговать землёй, новые хозяева попросили съехать с насиженных мест. Мы договорились, что перенесем вагончик на край, купленного новыми хозяевами участка. Переезд был тяжёлым в дождь с нагруженным скарбом. Место под ёлкой выбрал Ю.Калабаев.

На этом месте с хозяевами жили дружно и жизнь продолжалась. Вагончик, впоследствии, оформили под домик. Продолжались восхождения, всегда гостей был полон дом. Два года назад появился новый арендатор и попросил удалиться. Все уговоры, что мы не мешаем и пр.пр.были безрезультатны. Они стали переделывать всё внутри, и вот итог их работы.

Может быть когда-нибудь история этого вагончика опишется подробно, ведь ему было почти полвека, а сколько людей там перебывало, сколько поколений(детей) там начинали свою жизнь. Этот вагончик воспринимается как живой организм. Печально, что так, с пожаром закончилась история этого вагончика. Печально, что на его жизненном пути встретились чёрствые люди.

Написал коряво, скомкано, на эмоции, но все ещё подробности впереди.

Моя дочь сказала:"Горит история", и она права.

Виктор Михин 15.10.2020

Рассказ (с видео) Баглана Жунусова о том, как его сын выжил в канадских горах.

"Решил поделиться с вами одной интересной историей, которая в действительности показывает, что очень важно изучать и проходить подготовку по технике безопасности перед отправлением в горы, так как никто не может вам точно сказать, что вас там ждет!" Баглан Жунусов. 

… можно начать с того что сын у меня занимается фрирайдом на сноуборде и абсолютно не любит канатные дороги. Лазит по горам. Однажды я увидел, когда он листал эти маленькие фрирайдовские эпизоды, и я сказал, а ты знаешь, что за этими 15-секундными эпизодами, за 15- секундным кадром этих вот успешных съездов – там несколько трупов, куча пересъемок, что это реально опасно. И горы – это реально опасная вещь. Он отвечает, - да я все это знаю... – Что ты знаешь? Ты просто "чайник" в горах. Ты знаешь, что такое лавина? Ты знаешь есть такие опасности. Начинаю всё рассказывать. И как-то я увидел в его глазах, он согласился. - Ты знаешь, давай пройди курс «молодого бойца» в альплагере, ты пройдёшь все этапы, то есть это - лавиноопасности, опасности в горах, как заходить (на гору), то есть как со снаряжением работать.

Он выполняет третий спортивный разряд буквально за три или четыре месяца от этого случая. Я считаю это было таким как бы провидением, что я нашел слова для сына. Сыновья очень плохо слушают этих своих отцов. Когда я увидел, что он прошел этот курс, он его реально прошел. В феврале он уезжает в Канаду, в канадских горах. И тут мне присылает сообщение моя дочь. «Папа, тут случилось невероятное. Арслан уже больше 12 часов (не выходит на связь)», короче, он пропал без вести. Я, конечно, очень сильно заволновался, начал звонить во все там федерации, по всем каналам. Мне сказали – все, не беспокойтесь, он все грамотно сделал, он подал Сигнал бедствия. Мы сейчас к нему не можем, потому что сейчас лавина сойдет. - Такая была информация и больше ничего. Оставалось только ждать.. ждать и верить, что он все сделал правильно. Конечно, как отец, я волновался. Но потом, уже по новостям, он стал звездой канадского телевидения. Короче там, как оказалось, в тот день пропали два китайца или три. И общественные Спасатели начали там квадратно-гнездовым методом искать. И по сути он сделал всё грамотно. Он попал на лавиноопасный склон, понял, что после обеда лавина может сойти, он подал сигнал SOS, после этого сказал, что у него телефон разрядился, он его даже потерял. Вот он успел послать этот сигнал, где он находится, со своими координатами. Вырыл пещеру, провел там всю ночь, до утра. Утром, - он сказал - выложил сигнал SOS - крест. И вертолет. На самом деле, до цивилизации там было 10-15 минут вертолетом. Находился, на самом деле, не так далеко, но это был лавиноопасный склон. Разницы нет, лавина она ни по времени, никак ничего не разбирает.

И вот он меня вызывает, я говорю - Ну что, как ты там в пещере? - Он говорит - "Все было классно. Я вырыл пещеру, положил сноуборд, положил туда свои правильные вещи, как учили, сделал правильную одежду, перепаковался, и спокойно в пещере переночевал. Утром прилетел вертолет. Я прилетаю, а там куча репортеров. Все – как Вы выжили?" - Там куча mortality. Можно посмотреть видео, где Спасатели, такие суровые дядьки говорят - там столько трупов было, и мы думали всё, мы думали так, что это реально было.

(На телевидении) это звучало так: 20-летний сноубордер из Казахстана выжил в канадских горах. И это реально было бомбой, потому что это для телевидения и для спасателей тоже. Сам он сказал самую главную вещь, что "я понял - с горами шутить нельзя и мне эта подготовка помогла". Баглан Жунусов. 8 сентября 2020г.

Сборная Буревестника. Вспоминает Е.Ильинский

В 1967 году в экспедиции Рацека (ТуркВО) шли траверс через вершину 6852 м.( Москва-Пекин (Ныне пик Жукова)) и Ленина. В составе восходителей, кроме наших ребят был заслуженный и уже пожилой Семен Игнатьевич Артюхин.

Эрик был в связке с Игорем Кондрашовым, между ними шел С.И.Артюхин. Увидев, как смело ребята действуют на скальных участках, Семен Игнатьевич попросил Эрика идти по скалам осторожнее и аккуратнее страховаться. «У меня две дочери» - предупредил он. Эрик старался выполнить просьбу, закладывал веревку за выступы, шел аккуратно, но, иногда увлекался и чувствовал, что его притормаживают. Оглянувшись видел, как Семен Игнатьевич показывал ему – две, две дочери! ...

"Сидим в Джиргатале, ждем вертолет. В большой палатке военные песни поет Клавдия Шульженко. Саня Дзарахохов, Валентин Макаров меняют пластинки. Вдруг заходит Рацек. «О, ребята, как у вас здорово! Можно послушать?». "Владимир Иосифович, пожалуйста" - усадили. Тут Саня не растерялся, и торжественно преподнес граммофон вместе со всеми пластинками Рацеку.

Эрик рассказывает:  «Граммофонов у меня было несколько.  Потом, когда  переселяли из дома, кто-то вскрыл сарай и все выбросил на помойку. Жалко, конечно. Как без граммофона?

... У нас к тому времени все было переписано на магнитофон. Был такой маленький магнитофон «Весна». В том числе кто-то туда записал прилет вертолета. Сидим на Северном Иныльчеке, ждем вертолет. Идти никуда нельзя, вдруг прилетит. Продуктов нет совсем. Все в унынии лежат по палаткам. Вдруг кто-нибудь врубает на магнитофоне звук вертолета. Все начинают прислушиваться, звук все громче. Кто-нибудь не выдерживает, выскакивает из палатки с воздетыми вверх руками и орет, что было мочи: «Вертолееееет!». Все развлекаются.

Однажды из холодильной кладовой на леднике пропал большой кусок сливочного масла. Куда подевалось масло? Еды нет совсем. Смотрю – у Игоревой черной собачки Кудлы, кроме глаз, подозрительно блестит на морде шестка. Кудла сперла масло! Игорь Кондрашев ни в какую не верит. Не может быть, такая приличная собака. (Но ведь тоже голодает!). Наконец прилетел вертолет! Мчится к вертолету Кудла, в зубах тащит крошечный остаток сливочного масла.»

1971. Рассказ Николая Хребтова о спуске с Талгара

Сразу оговорюсь: сей литературный подвиг совершен по просьбе  Тамары Николаевны Постниковой – моего первого и незабвенного  тренера.

Как маленькие дети многократно и с удовольствием слушают на ночь сказку о Красной шапочке и сером волке, так и мы, начинающие альпинисты, заслушивались историями матерых восходителей о разнообразный случаях, происходивших с ними во время восхождений, и думали, когда же и с нами случатся такие захватывающие дух истории.

И вот спустя некоторое время, когда мы из новичков и значков превратились в гордых собой разрядников, мечты начали сбываться. Год 1971. Уже перворазрядники, мы совершаем восхождение на главную вершину Талгара по западной стене (5Б). Нас четверо: Вадик Смирнов (руководитель), Эрик Ильинский, Коля Иванов и я, Хребтов Николай, в просторечии Хребтуша. Погода не балует – холодно, ветрено и облачно. Восхождение совершено, и мы спускаемся по склону Инь Тау на перемычку. С удовольствием глиссируем по жесткому фирну и чувствуем себя горнолыжниками, хотя на горных лыжах никто толком еще и не стоял. И вот, наконец, перемычка. Облачность усиливается, температура падает, по-прежнему ветрено. Но мы уже в предчувствии спуска в альплагерь, сытного обеда и тепла. Я делюсь со всеми своей голубой мечтой: после обеда постелю себе два матраца, накроюсь третьим и просплю сутки.

Надо спускаться вниз. Поскольку я недавно ходил на Копр, Эрик говорит: тебе и карты в руки. Видимость уже нулевая, но не могу же я опростоволоситься перед шефом и командой, и, немного подумав, решаю – вроде здесь, а может, и нет, ну да ладно, Эрик закрепляет конец веревки на вбитом в снег ледорубе, я выбираю свободную веревку и ухожу за перегиб. Чем дальше вниз, тем круче стенка, и возникают первые сомнения – здесь ли спуск,- но назад уже поздно. Спустившись на все сорок метров, вырубаю лохань для приема остальных, забиваю самый надежный ледовый крюк – «морковку» и сообщаю остальным: страховка готова! По готовым перилам спускается Коля Иванов. С сомнением смотрит вверх и спрашивает: «А как же Эрик?!». «На передних зубьях…» - не совсем уверенно отвечаю я. Кошки у нас абалаковские, и зубьев передних там нет, вернее, они есть, но смотрят, как и все десять, - вниз. Зато ремни для крепления классные и после того, как ремни затянуты напрочь, через час «передние» пальцы ног совершенно отмерзают.( Справка. Может быть передних зубьев на абалаковских кошках и нет, но передние пальцы ног точно есть, поскольку они отмерзают в первую очередь).

Спускается Вадик, с сомнением смотрит на спуск и задает тот же вопрос - а как же Эрик? «На передних зубьях», - отвечаем мы с Ивановым, но уже с большим сомнением. Ждем, когда же, наконец, спустится Эрик на передних зубьях. Над перегибом появляется его голова, что-то кричит, но ветер уже такой, что ничего не слышно. Голова исчезает, и мы ждем. Проходит десять минут, двадцать, полчаса… мы уже замерзаем, так что нас колотит о ледовую стенку, и наконец, понимаем, что пора выгребать наверх.

Первым уходит Вадик – он у нас самый техничный и легкий. Ушел на стременах – по-другому не получится. Через пятнадцать минут моя очередь. Вяжу схватывающий (жумаров еще не было), пытаюсь подняться, но узел проскальзывает - веревка обледенела. Вяжу полуторный схватывающий… , Бахмана – ничего не держит. Вспоминаю, как будучи в Ала-Арче, ребята показали мне итальянский схватывающий. Это последняя надежда… и она оправдалась. Поднимаюсь вверх на стременах. Петрович, он же Коля Иванов, стуча всеми костями, попросил: – вытаскивайте меня на веревке – ни на какие стремена сил уже нет… Наконец, поднимаюсь на перемычку. Вижу: на вбитом в снег ледорубе совсем окоченевший лежит Эрик. Вадик готовит площадку под палатку. Втроем дружно и весело тащим на веревке Иванова. Тащим, прилагая максимум усилий, и не потому, что боимся за Петровича, а потому, что надо погреться. Вот и Коля – нос разбит о ледовый склон, морда поцарапана. Просто он не успевал упереться ногами в стенку, когда мы делали очередной рывок, и он впечатывался физиономией в склон. Но это ерунда – мы спасены !!! Чайник кипит, спальники расстелены. Как все-таки уютно и комфортно за этой тонкой тканевой стенкой.

Утром растянуло, и мы увидели, что наш спуск вел в ледовые сбросы. Через пару, тройку часов мы в лагере .В лагере пусто – пересмена. Остался только начальник лагеря и Сан Палыч Колегов (выпускающий)- подпольная кличка «капитан Немо». Это потому, что как только надо выпускаться на восхождение, он исчезает, и найти его можно с превеликим трудом. Моя голубая мечта о трех матрацах сбылась частично – хватило и двух со спальником. Какая это благодать – спать на мягком и в тепле!!!

Прочтя этот литературный опус, мой хороший знакомый и друг Никитич ( он же «Снежный барс» и Мастер спорта всего Советского Союза) спросил – а в чем же мораль? А мораль, Никитич, в том, что «…когда мы были молодые и чушь прекрасную несли», если бы у нас не было на момент восхождения определенного опыта, а были бы мы какими–то значкистами или третьеразрядниками, стояли бы в это ледовой лохани и по сей день. Но в тот день мы поняли,  - мы уже не салаги и кое-что можем. И конечно же, гордились этим.

Вот появились, наконец, и у нас свои байки, и слушающие их с раскрытыми ртами желторотые новички.

Об этих событиях сохранилась запись в книжке альпиниста и она мне дорога, как и все остальные записи.

3.02.2021г. Хребтов Н.П.

Август 1959 года. Альпинисты Туркестанского военного округа снова под пиком Победы.

Штурмовая и вспомогательная группы (16 человек) 7 августа одновременно вышли на маршрут по северному гребню.

По ходу подъема предполагалось, что люди, теряющие силы, должны оставлять свой груз и спускаться вниз. Остальные продолжают набирать высоту. Кирилл Кузьмин

За однодневный переход поднялись на плато 5300. На следующий день достигли гребня, откуда после ночлега вспомогательная группа должна была повернуть назад. Но вниз утром ушли только двое, которые почувствовали признаки горной болезни. Остальные вызвались подняться выше, чтобы доставить груз хотя бы на высоту 6500 метров. С бивака 6500 вниз спустились еще четверо. Осталась уменьшившаяся штурмовая группа – Э. Нагел, Н. Луцык, П. Карпов, А. Кадочников, М. Крашенинников и А. Страйков, а также четверо вспомогателей, решивших подняться еще выше. В тот день все вместе достигли высоты 6800 метров, шел снег, дул несильный ветер.

Штурмовая группа принялась оборудовать ночлег, а вспомогательная четверка начала спуск. Снегопад усилился. Группе, идущей вниз, пришлось пробиваться в нарастающем снегу. Силы, отданные высоте, иссякли. Их не хватило даже на то, чтобы поставить палатку. Забившись в узкую щель между снежным склоном и холодными скалами, альпинисты провели ночь. Утром позвали на помощь тех, с кем расстались вчера, – спустились-то всего на двести метров. Холодная ночевка дала свои негативные результаты – Ананьев и Солдатов (Геннадий Солдатов – сын Александра Солдатова1/) не могут идти, обморожены ноги. Нагел выходит на связь и получает от Рацека приказ спускаться всем вниз.

В это время уже в полном разгаре шли спасательные работы на перевале Высокий, где в лавину попали ленинградские туристы. В спасработах были задействованы все альпинистские экспедиции, работавшие в районе. Рацек руководил взаимодействием не только своих групп, но и альпинистами Грузии и Казахстана.

Непогода усиливается, ветер рвет из рук страховочную веревку, его мощные порывы иногда сбивают с ног. Срывается на склоне Кадочников и сдергивает связку из трех человек, но связка удачно удерживается в глубоком снегу. С трудом поставив палатки, их обитатели пытаются добыть из снега хоть немного воды, но примуса отказываются гореть, плохо зажигаются отсыревшие спички. Попытка добыть огонь выстрелом ракеты в спальный мешок не приносит успеха. Альпинисты понимают, что в таких условиях им не выбраться самим. Они просят помощи снизу. Рацек высылает к терпящим бедствие отряд во главе с опытным Нарышкиным. Нарышкин пробился почти до шести тысяч, но вынужден был повернуть назад. Рацек обращается за помощью к грузинским и казахским альпинистам. На плато 5300 аккумулируется значительный отряд спасателей. Вызван на помощь самолет, но сброшенный им пристрелочный груз не попадает даже на ледник Звездочка. Альпинисты Грузии выходят наверх, но также вскоре возвращаются. Непогода продолжается. Каждый новый день отнимает последние силы у попавших в беду восходителей. Теряет сознание Ананьев, а затем и Солдатов (Геннадий Александрович скончался – прим. ред.), не может передвигаться Добрынин.

Трудно понять, что в таких ситуациях движет людьми, которые находят в себе силы и мужество преодолеть, казалось бы, неодолимые преграды. (Казахстанцы) Витольд Цверкунов и Алексей Вододохов, не получив поддержки от товарищей по своей команде, наперекор немыслимым условиям для передвижения выходят наверх и пробиваются к армейским альпинистам. Трое из них, укрытые снегом, навсегда остались на склоне пика Победы. Георгий Калинин

Проявив непреклонную волю и мужество, эти самоотверженные люди принесли теряющим силы участникам штурмовой группы узбекской экспедиции бензин для кухни, продукты, а главное, надежду на возможность спасения. Цверкунов и Вододохов показали себя людьми по-настоящему достойными звания советского альпиниста.  Но были и иные.  У.Усенов, которого четыре года назад товарищи нашли в трещине и вернули к жизни, отказался идти на помощь терпящим бедствие. «Они нас не спасали в 1955 году», - ответил он на требование Вододохова идти вверх сквозь пургу и даже не вышел из палатки. Отказался идти на помощь и врач казахской экспедиции Крашенинников. Я специально называю здесь их фамилии, так как они являются единственными во всей истории советского высотного альпинизма отказавшимися помочь своим товарищам по спорту. Кирилл Кузьмин

Дневник Ергали Рыспаева

Место трагедии 1955г. на п.В.Победа 6800 м. Фото В.Н.Хрищатого в 1988г.

В 1990 году, когда мы проходили это место трагедии, совершая траверс пиков Победа – Хан-Тенгри, Валерий Хрищатый рассказал и показал, где стояли палатки (казахстанской экспедиции на пик Победа) 1955 года. Сборная команда СССР по альпинизму, совершая траверс пиков Победа – Военных Топографов в 1988 году, провела уборку места трагедии.

1988г. В.Хрищатый нашел дневник Ергали Рыспаева, участника экспедиции 1955г.

Валерий Хрищатый сам вел дневники спортивных событий, в которых принимал участие. И очень серьезно относился к письменным документам, подобного рода. Из рассказов Урала Усенова он знал, что Ергали Рыспаев вел дневник экспедиции. И оказавшись на месте трагедии, 33 года спустя, хотел найти этот дневник. Он предупредил всех участников команды о своих намерениях. И после того, как он нашел дневник в одной из палаток, дал «добро» на уборку. Сборная команда СССР по альпинизму собрала, вырубив изо льда, все снаряжение, одежду, посуду на месте трагедии и сбросила это на северную стену пика Восточная Победа, на территорию СССР. Олег Маликов

Дмитрий Греков, Бишкек. «Каким он парнем был… Александр Ручкин»

Мы познакомились с Саней в 1989 году. Я работал старшим инструктором КСП в АУСБ Ала-Арча. Агафонов, Ручкин и Никифоренко были вольными инструкторами на зимних сменах. Участников было не много, и в свободное от инструкторской деятельности время мы лазили по пятеркам и шестеркам для души.

Нашим идейным вдохновителем и играющим тренером был начуч лагеря Анатолий Петрович Родиков из Красноярска, известный в узком кругу ограниченных людей по прозвищу Гусар. Ходили мы много. Особо не заморачиваясь по поводу стиля и прочих тонких материй. Главным критерием для нас была скорость и эффективность, и мы ходили быстро. Маршрут Шваба за полтора часа, Барбера за четыре от берга до вершины, Захарова на Семенова без ночевки или Попенко на Корею за один световой день.

В 1991 году в Ала-Арче проходил зимний очный чемпионат СССР. Наша команда: Агафонов Саня, Никифоренко Олег, Ручкин Саня и Греков Дмитрий выступали за Киргизскую ССР. Чемпионат был классный, мы с Колей Захаровым его до сих пор вспоминаем. Нас поддерживала вся Ала-Арча. Девчонки, под песни Сани Агафонова и Юры Ермачека, налепили нам на гору 16 кг пельменей. Мы их заморозили, пересыпали в наволочки и подняли на хижину Рацека. Весь чемпионат подкармливали красноярцев с их высокотехнологичным буржуазным питанием. Они были нашими основными конкурентами. Даже маршрут на чемпионате мы лезли один. Мы их выиграли по времени прохождения, а они по баллам.

В итоге, первое место досталось москвичам во главе с Витей Володиным, красноярцы были вторые, а мы влезли в призовую тройку, получив звания Мастеров Спорта СССР.

Зимой 91 года в Арчу приехала сборная СКА САВО. В команде у казахов был мой знакомый паренек Женька Карпов. Вечером за рюмкой чая Жека говорит: «Мужики, вы тут для души бугры лохматите, а Ильинскому люди в команду нужны». Ну, мы с Ручкиным поехали к шефу на собеседование. Ильинский взял нас в команду. Саню, как старшего лейтенанта - военнослужащим, а меня, закончившего лошадиную академию, тренером.

Началась наша армейская жизнь. Мы много тренировались в Туюк-Су и Ала-Арче. Проводили горную подготовку с бойцами и офицерами атарской горной дивизии и конечно ходили по горам. В начале лета к нам присоединился Валера Бабанов. Ильинский вызвал нас на ковер и сказал: «Получите в парке Камаз, 400 литров солярки и продукты на складах военторга. Задача – чемпионат СССР в Ляйляке и после него пик Ленина. Осенью сдадите машину в парк и отчитаетесь о проделанной работе. Вопросы есть? Свободны.»

Тут-то нам масть и поперла! Военный Камаз под жопой, это же безграничные возможности в условиях СССР. И мы поехали покорять Киргизию. Приехали под Аксу. Здесь, на базе лагеря Алай, проводился чемпионат СССР в техническом классе. Сдружились с ребятами из Кирова и Свердловска. Команду Москвы мы знали еще по зимнему чемпионату в Арче. Чемпионат проводился в формате марафона. После всех судейских и жеребьевок вышли на маршруты. Мы впервые участвовали в соревнованиях такого формата и сразу полезли на Аксу по шестерке.

Началась непогода, и пока все команды пережидали в лагере, мы геройствовали на обледенелых скалах. Через неделю, потрепанные, но не побежденные, спустились в лагерь. Второй маршрут полезли по столбу Адмиралтейца, тоже шестерка. Здесь дела пошли веселее, и на третий день мы были на выходе со стены. Тут произошел курьезный случай. В азарте борьбы мы умудрились выбросить все три молотка и оказались висящими на середине шестерочной стены в трех веревках от выхода. Вверх по монолиту вьется тонкая трещинка под лепестковые крючья. Всё! Чемпионат СССР. Мы в жопе. Пора вызывать спасательный отряд. И тут Саныч изобрел драйтуллинг! У нас была пара ледовых фиф. На этих фифах Саня пролез все три веревки, изредка вставляя какие-то сопливые закладки. Мы спаслись!

На спуске встретили москвичей. Пока мы радовались своему чудесному спасению, Москва начала спуск в ущелье Карасу. Все они шли без кошек. Мы, следуя их примеру, так же начали спуск разутые. В самом верху кулуара Саня прыгнул на вмороженный в лед камешек, и тот выкрошился. Саныч улетел в кулуар, заканчивающийся скальными сбросами. Надев кошки, максимально быстро спускаемся. У основания кулуара находим Саню, задумчиво сидящего на рюкзаке. Все ногти на пальцах рук вывернуты, но главное живой!...

Так закончился последний в истории чемпионат СССР. Первые были свердловчане, вторые - украинцы, третьи - москвичи, четвертые - кировчане, ну, а мы заняли пятое место и получили бесценный опыт, который нам пригодится во всей последующей жизни.

После чемпионата мы вернулись в город Ош. Здесь встретили Ильинского. Пока команда наслаждалась прелестями цивилизации, шеф подозвал меня и спросил: «Димон, сколько тебе надо времени, чтобы покинуть город?» Я говорю: «Ну часа два». Ильинский сказал, если через 15 минут вы не уедете, то не уедете уже никогда. Это был конец СССР и ГКЧП. Через 10 минут мы мчались по серпантинам в сторону Алайской долины, объезжая все населенные пункты. Ночевали в каком-то глухом ущелье, а утром оказались в Ачик Таше под пиком Ленина.

В Оше, в военном госпитале, Санычу выдрали все ногти на руках и наложили толстые повязки. Держать ложку и ледоруб у него еще получалось, а выполнять более тонкие манипуляции было затруднительно. Мы, как могли, помогали ему при игре в преферанс и походах в туалет.

Совершив акклиматизационный выход на Раздельную, мы сходили на пик Ленина. Вместе с нами сходили ребята из Кирова. Паша Шабалин предложил зимой совершить восхождение на Корею по маршруту Семилеткина. Тогда это была шестерка бэ. За всю историю еще никто не ходил 6Б зимой. На том и порешили. В январе 1992 года Шабалин, Бабанов, Карпов, Ручкин и я собрались в Ала-Арче. Совершив пару тренировочных восхождений, полезли на Корею.

В команде все лазуны. Лезли по очереди. Получалось очень гуманно психологически. Отлазил день, следующий отдыхаешь в палатке. Потом день на страховке и только на третий опять лезешь. После Аксу маршрут прошли с большим запасом прочности и спустившись со всем железом и веревками опоздали на последний автобус в город. Делать нечего, бодро пошли пешком марафонскую дистанцию.

От Ала-Арчи до Бишкека ровно 42 км. Шабалин во время этого перехода все время истерил: «Где наш Икарус? Где массажистки? Чемпионы страны спускаются вниз!» В четыре часа утра мы задорно вступили в черту города. В первой же лавке купили литровую бутылку Рояля, и жизнь наладилась. В каждой шутке, есть доля шутки. Мы, действительно, стали чемпионами в зимнем классе теперь уже СНГ обойдя команду Валеры Хрищатого совершивших первое зимнее восхождение на Хан Тенгри.

Летом 1992 года Ильинский решил вывезти команду на Памир. Стратегия была следующая. Сначала акклиматизация на пике Ленина, потом перелет на ледник Бивачный для совершения спортивных восхождений.

В конце июня команда выдвинулась из Алма-Аты. Колонна состояла из трех камазов, радиомашины, топливозаправщика и двух Газ 66. Народу нас было человек сорок. Движение осуществлялось не быстрое. Перевалили перевалы Тоо-Ашу и Ала Бель. Переночевали в долине реки Чичкан. На следующий день прибыли в Ош. Из Оша еще два дня в Алайскую долину. Так как Киргизская ССР стала Кыргызстаном, местные чиновники начали осуществлять поборы в местах массовой дислокации альпинистов. Ильинский - человек экономный - сказал: «Вы - альпинисты, а в горах должно быть трудно», и направил колонну в ущелье Каман Су, из которого до горы надо перевалить через два перевала и пилить по гребню высотой более 5000м. Но мы же в армии. Круглое носим, квадратное катим.

Акклиматизировались, потом пошли на гору. Сходили всё нормально и переехали в Дараут Курган ждать вертолетной заброски. Как ни странно, залетели оперативно. Поставили лагерь на месте высохшего озера и пошли на маршруты. Большинство пошли на пик Коммунизма по маршруту Тамма, а мы полезли на пик Россия по Баллону, маршрут Ильинского шестой категории трудности. В команде Валера Бабанов, Серега Грицук, Карпов Жека и мы с Санычем. Поплутав по леднику Сталина, состоящего из леса кальгаспоров, поднялись на ледник Крутой и встали лагерем.

На следующий день пролезли нижнюю «лапу» и встали на ночевку. Повесили высотку в перильную петлю, начали залезать. Валера снял каску и повесил на крюк. Я спросил: «Не горячится ли он?» Валера ответил, что в каске неудобно спать. Залезли, начали готовить ужин. Стемнело. Вдруг сверху услышали приближающийся рев реактивного самолета и страшный удар в полку, находящуюся в пятидесяти метрах от нас. Палатку сбило, но никто не пострадал. Вылезать из высотки не стали, кое-как досидели до утра.Утром обнаружили, что каску Валеры насквозь пробил обломок скалы. Ручкин еще пошутил. Хорошо, Валера, что она не у тебя на башке. Бабанов вытащил обломок, залепил дырки пластырем и так лез всю гору.

Потом мы узнали, что это было землетрясение с эпицентром в долине Суусамыр, где были разрушены поселки и погибли люди.

На следующий день погода испортилась, и мы с Санычем лезли карниз под сплошным потоком. На четвертый день вылезли на широкий вершинный гребень. Поставили высотку, залезли. Настроение приподнятое. Всё, гора сделана. Завтра пешком на вершину и спуск по снегу на плато пика Правда. Ночью Саня забулькал. Сказалось лазание в потоках снега. Лазикс, преднизалон и с первыми лучами начинаем спуск. Но для начала спуска надо перевалить через вершину, а это метров 100 набора высоты. Эти метры Саныч выгребал на четвереньках, и было видно, что он на пределе. Уже ночью спустились на плато. Утром Сане стало получше, сказался сброс высоты. К вечеру спустились в базовый лагерь. Экспедиция закончилась. 25 августа, на день рождения шефа, сожрали оставшиеся продукты. Утром должен быть вертолет. Вертолет не прилетел. Не прилетел он и на следующий день.

Анатолий Джулий (Москва) вспоминает: Е. Ильинский все эти дни нас откармливал и все хотел угостить мясом сурка, ловил их на петли. Не повезло, за эти дни никто не попался. Ну и забавно – читаю у Сани – к ним тогда вертолет тоже так и не прилетел, и они в результате выходили пешком и прилично тогда голодали… Но ведь это мы сожрали приличную часть тех продуктов, которых им не хватило… 

Каждое утро Ильинский выходил на связь с большой землей, а 33 бойца личного состава садились и слушали сводку от советского информбюро в надежде, что борт вылетел. Время шло, борта не было. Первое время шеф развлекал нас, устраивая соревнования по скалолазанию и другие викторины, но видя, что люди уже с трудом ходят по поляне, оставил нас в покое. Мы пытались ловить сурков и варить жидкий супчик, но соль тоже кончилась. Остался только чай и кастрюля с остатками маргарина, смешанного с пылью.

1 сентября, в день знаний, шеф построил весь личный состав и сказал речь о том, что если мы не уйдем сегодня, то завтра можем вообще не встать. С вертолетом все мутно, а до Алтын Мазара рукой подать, всего 20 км по Бивачному и дальше 50 км по Федченко. Мы слегка напряглись, услышав про Федченко, так как кто-то читал, что это самый длинный ледник Советского Союза, но спорить с шефом не стали.

И пошли мы, солнцем палимые, в направлении цивилизации. К середине дня выгребли на ледник Федченко и увидели вдали тополя Алтын Мазара. Наш доктор, казах, сын степей, попавший в горы первый раз в жизни по приказу Родины, чтобы следить за здоровьем участников военной экспедиции сказал, что он хочет умереть здесь, а нам посоветовал идти без него. «Может быть, кто-то из вас спасется», - сказал он. Мы начали соображать, из чего делать носилки, и в этот момент услышали гул вертолета! Мы радовались как дети. Всё, спасены. Вертолет пролетел мимо в сторону нашего лагеря.

Местность вокруг представляла из себя огромные воронки заполненные водой, с узкими осыпающимися перемычками между ними. Команда разделилась на две группы. Одна группа утверждала, что вертолет сможет сесть, вторая утверждала, что нет и надо строить площадку. Начались строительные работы. Даже те, кто высаживался на хели ски на острые как нож гребни, начали ворочать камни, опасаясь, что если вертолет вдруг не сядет, их съедят первыми. Вертолет сел. В два приема он снял всех страдальцев и взял курс на перевал Терс Агар. Пролетая над долиной Муксу, командир спросил, не ваш ли боец пытается на лошади переплыть реку?

Это оказался Володя Сувига. Узнав по связи, что мы, голодные, ушли пешком в Алтын Мазар, он сел на камаз, купил в Дарауте полный рюкзак хлеба, заехал на Терс Агар и спустился пешком в Алтын Мазар. Взяв на метеостанции лошадь, выехал встречать нас. Борт подсел, Сувига дал лошади направляющего пинка и залез в салон. Развязав рюкзак, начал доставать и бросать булки нам. Хлеб разрывали и мгновенно сжирали. Володя странно посмотрел на это дело и пересел ближе к кабине пилотов. Потом был Дараут, дорога в Ош и дальше в Алма-Ату. На любой остановке из Камаза вываливалась толпа оборванных, грязных людей и съедала всё, что можно было съесть в округе.

Осенью того же года мы поехали на сбор для восхождения на Талгар по шестерке и снова попали в голодовку. После этого наш друг Шавкат Гатаулин сказал, у нас началась патологическая боязнь голода.

Зимой 1993 года Ильинский задумал экспедицию на пик Корженевской. Корженевы не хватало Валере Хрищатому для комплекта первого зимнего снежного барса.

В качестве тренировки к этому восхождению мы выехали в ущелье Баянкол с целью восхождения на пик Мраморная Стена (6400м.). Приехав на Газ-66 в Жаркулак, выдвинулись в сторону горы. Сначала всё шло по плану. Подошли под гору. Поднялись на плато 5200м. Начали подниматься по гребню на пик 6146м. Было холодно и ветрено. Поднявшись на 5700м., поставили палатки. Переночевали. Утром выяснилось, что заболел Серега Белус, альпинист из Таджикистана, примкнувший к нашей экспедиции. Начались транспортировочные работы. За день удалось спустить Серегу на плато 5200м. Лезть в ледопад ночью не рискнули. Ночью забулькал Саня Ручкин. Утром решили с Валерой Хрищатым, что мы с Шофой тащим вниз Ручкина, а остальные продолжают спускать Серегу. Взяв Саню на короткую веревку, начали спуск. Хорошо, что Саныч мог идти сам. Спустившись на ледник, встретили Сувигу, несущего кислород для Белуса. В этот момент по связи сказали, что Сергей умер. Мы дали кислород Сане и отправили с Сувигой вниз. Сами снова пошли вверх и еще два дня спускали Сергея. Так печально закончилась эта экспедиция.

После нее Саня решил больше не рисковать и не ходить на высоту. Они с Валеркой Бабановым уехали на следующее лето в Аксу и Каравшин, где сходили много шестерок. А мы на Северную стену Хан Тенгри. Так разошлись наши с Саней альпинистские пути. Правда, в 2000 году мы вновь объединились для первопрохождения маршрута «мобильных» на Корону, но это был, скорее, эпизод. В дальнейшем, мы встречаясь, всегда с теплотой вспоминали годы наших совместных восхождений. Мы были тогда молодыми и дерзкими. Нам было по 27 лет. Мы слушали «Крематорий» и пели: «Нам по двадцать семь лет и всё, что было, не смыть ни водкой, ни пивом с наших душ…» И еще: «А ту собачку, что бежит за мной, зовут Последний Шанс. Звон титана и немного слов, - это все что есть у нас…»

Отрывок из публикации mountain.ru http://www.mountain.ru/article/article_display1.php?article_id=7497 От редакции: Если бы они со Славой пережили тот день… Cегодня Саше Ручкину исполнилось бы 52. …

Даешь Туюк-Су!

Из истории альпклуба Уральского политеха:Юрий Дмитриевич Силуков, ветеран войны и труда, доктор технических наук, профессор, заслуженный деятель науки и техники России, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, Почетный дорожник России, Почетный работник Уральского государственного лесотехнического университета (УГЛТУ), академик РАЕН.

1946 год. Мы – студенты Уральского политехнического института, только что сдали очередную летнюю сессию и готовились к трудовому семестру. Все шло своим чередом. Ничто не нарушало привычный ритм нашей студенческой жизни. И… вдруг, совершенно неожиданно, руководство института предложило нам поехать в горы на Тянь-Шань, в альпинистский лагерь «Металлург». «А Вы, товарищ Силуков, как возглавляющий спортивную работу в студенческом профкоме, отвечаете за каждого головой. Ваша задача, чтобы все вернулись здоровыми и невредимыми и получили высокое звание «Альпинист СССР».

«До Алма-Аты добирались через Новосибирск на «пятьсот – веселом». Так называли товарные поезда, на которых вместо грузов перевозили людей. В Новосибирске на вокзале спали на полу – на скамейках мест не хватало. Ждали, пока сформируют состав на Алма-Ату. Вагонов не хватало. Чтобы купить билет, надо было предъявить справку о прохождении санобработки: помывка в бане, прожарка белья. Билеты купили, но, конечно, без указания номера вагона. С посадкой спешить не стали, выбрали комфортный, что с палатями (опыт – вещь полезная). Турксиб и товарный для пассажиров – мало совместимы! Вверху - раскаленное рыжее солнце, внизу – раскаленный, все прожигающий рыжий песок. На станциях еды не купишь, да и вода не на каждой станции. При этом было непонятно, чем поезд занимался больше – ехал или стоял.

Однако до Алма-Аты он нас все-таки довез. На вокзале ожидало «такси» - ослики, запряженные в двухколесные тележки. Дождались, пока такси «заправилось», навалили на тележку свои рюкзаки, не веря, что она тронется. Тронулась, и довольно ходко. По городу шли с широко открытыми глазами. Удивляло все: арыки с водой, обилие фруктовых деревьев, часть из которых нависала над тротуаром, торговля прямо на улицах едой с громким зазыванием покупателей, курлыкание горлиц и крик местных скворцов.

На окраине города нас встретил представитель альплагеря и повел будущих альпинистов по направлению к горам. Перед подъемом ослика разгрузили, рюкзаки надели на себя и стали подниматься по тропе навстречу неизвестности и новым испытаниям. Поднимались довольно долго. На второй день нам выдали отриконенные ботинки, ватные спальные мешки, черную рубашку, спортивные шаровары. Жили в палатках. Кормили сытно, вкусно и хорошо, что даже удивляло, учитывая тяжелое послевоенное время»... Наставником наших начинающих альпинистов был Ф.(Федор) Лемстрем (Ленинград), которого Юрий Дмитриевич вспоминает с благодарностью. Пройдя традиционную практическую и теоретическую подготовку, отряд новичков отправился на зачетное восхождение."

Юрий Дмитриевич не вспомнил названия вершины и только под большим нажимом приоткрыл часть тайны, которую обещал спецтоварищам хранить всю жизнь. "Нам стало ясно, что вершина была «нетрадиционной» для завершения подготовки на значок «Альпинист СССР», очень далеко расположенная, добираясь до нее отряд преодолевал и подъемы по перилам, и спуски дюльфером. Группу сопровождали «двое в штатском». При выходе на вершину альпинисты увидели спешно покидающих ее людей (предположительно китайцев), а на предвершинном склоне – оборудованный под жилье барак и постройку со взрывчатым веществом. Разведя костер, новоиспеченные альпинисты издалека швыряли в него это самое вещество, наслаждаясь ночным фейерверком. Недалеко от барака была складирована какая-то руда. Знающие рассказали, что во время войны альпинисты в рюкзаках переносили ее к дороге, откуда отвозили автотранспортом".

На пик Комсомола в последний раз (в 74 года)

После того, как согласно европейским нормам, сделали бесплатными катание и канатку на Чимбулаке, бывшие спортсмены Алматы вдохновились. Кататься стали все! Друзья уговорили меня попробовать тоже. В январе 2014 года я взяла в прокате лыжи и с приятелями отправилась на Чимбулак. Впервые в жизни съехав успешно раза три на бугеле, беспечно решилась на приглашение спуститься с Талгарского перевала. С перевала меня разнесло. Я въехала в снег, упала и повредила колено. Спасатели с ветерком спустили меня вниз. Для меня горные лыжи окончились… Слегка подлечившись, стала ездить с приятелями снова и, пока они катались, ходила на Чимбулачку. Однажды в марте, сидя на солнышке наверху разглядела ниточку тропы, протоптанной в снегу посередине морены в сторону ледника Богдановича. Когда-то мы там тоже топтали снег! Сходить на пик Комсомола! Безопасно! Минуя лавиноопасный гребень и заваленные снегом крутые увалы за озерком! В следующий раз уже не лезла на гору, а топтала едва прощупываемую тропу. Она шла примерно полкилометра, оканчивалась симпатичной площадкой, на которой стояли две нарядных лыжных палки.

Наконец, набрала в поисковике – «Алматы. Сходить с гидом на восхождение». Выбрала первое попавшееся. И написала свои условия: главное – две ночевки. Одна перед восхождением, другая – после. Увы! Время попросила – конец марта, пока был хороший прогноз погоды.

Ответ был неутешительный – гид мог идти только в начале апреля, потому что уезжал на Или на скалы. В начале апреля намечалась непогода. Решимости искать другого гида у меня уже не было. Надо ждать. Посмотрела в интернете и насторожилась фразой – «хожу в горы на кофе и печеньках»? Еще чего! Неужели вегетарианец?! С вегетарианцами я еще не сталкивалась. И вообще, как советский пионер и бывшая комсомолка не верю ни в бога, ни в вегетарианство, ни в какие другие излишества. Позвонила другу, он сказал, что парень нормальный, сделает все как надо. Наколотила орехов, перед выходом попыталась что-то испечь, но даже в тесто не решилась добавить молоко, яйца или сливочное масло. Еще несколько раз топтала свою тропу, которую засыпал снег и заносил ветер. 30 марта гид вернулся и 31 те же приятели подвезли меня к канатке в Медео. На лестнице сидел лысый худой парень с потрясающе синими глазами и металлическими серьгами в ухе... Приятели недоверчиво предупредили его о последствиях и ушли. В кабинке канатки я попросила называть его на «ты», отдала деньги и восхождение началось.

Спускаясь за мной по лыжной трассе за перевалом, гид сказал - «Нам направо». В снегу направо был виден одиночный след: снег был очень глубокий. Наступил мой звездный час! Не останавливаясь, я ответила – «Неет. Мы туда не пойдем… Нам главное что? Безаварийность!»

Гид послушно свернул на тропу. Она была довольно удобная, но не длинная. Лыжные палки так же стояли на своем месте. Дальше он пошел топтать еще с километр по морене. На леднике было очень хорошо, свежего снега не больше 5 сантиметров, и мы легко дошли до поворота. Идти на морену на ночевку отказалась, и мы пошли вверх на обычную стоянку, в конце я отстала и он, вернувшись, забрал у меня рюкзак. Утром, поднимаясь на перевал, все смотрела на Карлытау, и вдруг мне показалось, что видна кромка карниза. Сначала не поверила, но так и есть! Значит перевал совсем близко. Перевал, на котором я не была много лет. Это была настоящая радость! Зато подход под маршрут показался бесконечным. До этого мы с Зайрой Сыздыковой активно ходили в спортивный комплекс SKALA, где ветераны могут бесплатно лазать сколько угодно, и за лазанье я не боялась, хотя под взглядом гида в тяжелой одежде чувствовала себя неловко. С вершины увидела обещанную непогоду над городом, у нас же погода была прекрасная. Панорама тоже! Здорово! На спуске гид предложил спустить меня на веревке, я было отказалась, но потом подумала – почему бы и нет? Позднее пожалела, что спустилась не лазаньем, но так получилось. Оказалось, что гид спускался без страховки, причем с тяжелым рюкзаком, который меня очень удивлял. До палатки дошла с трудом, камни под ногами двоились, ноги болели. Утром я ушла, а он стал собирать лагерь, и в конце ледника пришлось ждать довольно долго, не понимая, что случилось. Наконец, он подошел. Сказал, что полный котелок воды за ночь замерз, и ему пришлось все распаковать и развести примус. Потихоньку мы по своим следам дошли до канатки, она уже работала. Восхождение завершилось!

В 1961 году пик Комсомола был первой вершиной, на которую я, не имея на то права, в состоянии абсолютной эйфории, поднялась в связке с Сарымом Кудериным. После того много раз поднималась на него по всем маршрутам, и вот через пятьдесят с лишним лет я сделала это в последний раз. Спасибо гиду, ставшему хорошим другом! Тамара Постникова 23.01.2021

Любовь Гатаулина. Романтики (о нашей жизни)

Об альпинистской секции "Аз и Я" на Мангышлаке.

 Карагие – самая низкая впадина в СССР, минус 132 метра, Мангышлак. Пик Коммунизма, высшая географическая точка СССР,  7.495м.,  Памир.            

В наше время очень многим людям верилось в построение счастливого нового общества, - первые искусственные спутники Земли и улыбка Гагарина кружили голову не только всему человечеству, но и прежде всего нам, молодым… Нам хотелось свершений, хотелось что-нибудь такого-эдакого… настоящего... неизведанного! Ребята! - говорили мы между собой, какой красивый век нам достался - ХХ-ый !!! То есть, нам молодым искателям, хотелось с высоко поднятой головой влиться в отважные ряды строителей и открывателей прекрасной жизни будущего! Да мы и в школе сочинения писали и о будущем, и о своих мечтаниях на «вольные» (!) темы.…

По чести говоря, сама жизнь, конечно, многих из нас поставила не на то место, но учителей мы никогда не винили. А большую часть даже любили. Так и жили... Ворошили всё вокруг себя: выискивали хорошее, светлое, чтоб души наши трогало, - и цели небольшие ставили...

Шевченко ныне – это красивый компактный современный город, – был заложен в октябре 1963 года на восточном берегу Каспийского моря у высокого обрывистого известнякового мыса под названием Меловой. Этот мыс украшал старый морской маяк. Мангышлак – край огромный и пустынный, но именно это место было определено для строительства города в связи с открытием на полуострове месторождения редких металлов и здесь же строилась новая АЭС на базе создаваемого первого в мире атомного реактора на быстрых нейтронах, сокращённо – БН-350. А энергия этой атомной электростанции, помимо прочего, предназначалась и для опреснения морской воды для нужд будущего города в пустыне. Строился город-красавец с чистого листа по ленинградскому проекту. У города был и ж/д вокзал под названием “Мангышлак” и морской порт “Актау”. Пуск реактора БН-350 произойдёт в 1973 г., и в том же году город станет центром новой области, созданной в Казахстане. А в середине 70-ых город Шевченко получит Международную премию в разделе «Архитектура и урбанистика», как один из современнейших. Ныне это г. Актау. 

В этот строящийся город будущего наша молодая семья прилетела в июне 1969 г. по комсомольской путевке-приглашению. /Кстати, подавали документы в конце ноября, но только в апреле дождались вызова на работу. / А в феврале 1970 года мы получили новую квартиру в 5-ом мкр-не, - 3-х комнатную. Молодой город с молодым населением не был богат на разнообразные увлечения, но всё же существовал молодёжный клуб «Бригантина», где развлекались исключительно в меру собственных фантазий. Со временем заработают многочисленные спортивные секции; горячие энтузиасты создадут сильные яхт-клуб и секцию подводного плавания; заметны будут и наши волейболисты, и наши боксёры… и футбол был. Очень приличный город получался. Кстати, мы тоже не сидели сложа руки, - мы оригинальничали, мы бродили-путешествовали: -Тюб-Караган, -Шеркала, -Устюрт, -Кендирли и другие неповторимые и необычные места, которыми богат этот уникальный край. Пешком пересекали огромную красивую впадину Карагие, - что оказалось очень серьёзным испытанием. А ещё был у нас пеший 12-ти километровый поход по самой кромке моря (от 60-го к 43 км.) в «тени» береговых скалистых выступов. А это было уже похоже на поход по далёкой неизведанной планете: ни троп, ни тропочек, ничего осязаемо живого в пекле безжалостного солнца, - кроме замедленного колыхания бесконечной глади моря… Под новый 1972 г. нам, работавшим на разных предприятиях, подвернулась не ожидаемая нами удача. В графике трудовых отпусков мы оба оказались в мае – месяце! Месяц в общем-то не совсем летний, но мы решили осуществить свою мечту, и употребить свои отпуска на путешествие! Вдвоём! По центральному Кавказу! Поэтому всю зиму и весну подбирали туристские маршруты, знакомились с историей тех мест где будет проходить наш поход, готовили карты-кроки своего путешествия, а также снаряжение и самих себя.

Итак - 72 год. Мы впервые на Кавказе. В самом Приэльбрусье совершали непростые радиальные выходы: - ледник Шхельда, под самый пик Щуровского, там были съёмки известного кинофильма «Вертикаль»; - л. Джантуган под одноимённой горой; долина Юсеньги до северного приюта перевала Бечо; гора Чегет-Кара-баши, где кафе «Ай», - нам очень хотелось в упор рассмотреть знаменитую стенную “ледовую семёрку“ красавицы Донгуз-орун и просмотреть одноименный перевал. Потом был «Старый Кругозор» на восточном склоне Эльбруса. Ну а далее по плану нами предполагалось преодоление Главного Кавказского хребта. Итак, накануне организовали ночёвку поближе к началу маршрута, и… Вышли в 4 утра. На южной стороне нас ожидало глубокое ущелье Накра, и ожидала таинственная Верхняя Сванетия, которая многими веками жила обособленной жизнью, не ведая «охочих» людей… Ввиду того, что за прошедшие осень и зиму мосты через горные речки были снесены, речки эти преодолевались нами вброд, что отнимало время. Шли, что называется, до упора, до самой темноты. Но нас перехватил сванский пастух, который пригласил к себе: «Скоро ночь, отдыхать пора…». Вечер прошёл у костра в бесконечных расспросах... А на следующий день нам удалось добраться до Местиа, расположенного в верховьях Ингури. Это и был центр Сванетии. Посетили краеведческий музей (там же был размещён музей известного потомственного альпиниста - Михаила Хергиани); была прогулка и в сторону ледника Лекзыр - самого большого на Кавказе, длиной почти в 15 км.

В дальнейшем наш путь пролегал на запад по теснинам и крутым склонам реки Ингури, рвущейся к Чёрному морю. А далее через Зугдиди в Сухуми (где нас ожидали уникальный субтропический ботанический сад и единственный обезьяний питомник в СССР). Ну а ещё далее - согласно нашим планам - древнейшая Колхида (известная по мифам Греции) и таинственное пресное озеро Палеостоми. Совершаем на этом древнем озере своеобразный ритуал омовения и купания.

Надо сказать, что во все дни похода, за редкими исключениями, мы ставили свою палатку так, чтобы нас (как дикарей) трудно было бы обнаружить…  А пищу мы готовили на небольшом примусе “Пчёлка”, - как раз на двоих. 

Возвращались мы из-за Закавказья через перевал Клухорский... Что примечательно, с самого выхода из южного приюта, практически с 5-00 утра, по всему маршруту нас сопровождало синее небо, ясное солнце и тишина. Вознаграждение, которое мы получили за нашу долгую «бесконечную» дорогу на перевал, - было невероятным! Мы увидели, что Домбайская долина забита плотными тучами, что эти тучи пронзают молнии, и лишь изредка мы слышим тихие отзвуки грома... При этом над всем этим от далёкого горизонта на нас стеной надвигались белые и тёмные многослойные высокие башни облаков... Это был потрясающий подарок чудной долины, к которой мы стремились, и которая, двумя часами позже, удивила нас своим малолюдьем (оказывается, всё ещё не сезон). Впрочем, местные тоже удивлялись нашему появлению со стороны Грузии, сквозь дождь и грозу …

Далее, в соответствии с собственными планами, ходили под самый пик Инэ, под самую вершину Белалакая. Были и Алибекский, и Софруджинский водопады. Был поход и к красивой вершине – Эрцог... Совершили подъём к редкой красоты Бадукским озерам. Удалось даже втиснуться в плановый туристический автобусный маршрут по всему Тебердинскому заповеднику. Везде попадались чудные добрые открытые люди. Наше двадцати двухдневное мероприятие оказалось замечательным, ошеломительно интересным, красочным, плотным, и по-настоящему реально нелегким на всём пути, хотя внутренне ко всем этим трудностям мы были морально готовы. К тому же, шли мы обогащёнными доступными знаниями историй всех этих замечательных мест...

По возвращению домой мы напечатали около 60-ти фото, которые украшали наши восхищённые рассказы о перипетиях похода. И это было здорово! Всем нравилось. Ну, а итогом отчаянного похода, - а если быть точным, итогом неудачной попытки восхождения на пик Эрцог, - стало решение: если нам не хватает одного желания залезть на гору, - чтобы там, на вершине, распахнув руки, обнять небо и мир(!), - значит надо нам заняться наукой горовосхождений, надо становиться настоящими альпинистами..." Продолжение "Аз и Я". Любовь Гатаулина о секции

П. П. Семенов-Тян-Шанский Путешествие в Тянь-Шань в 1856--1857 годах

Генерал-губернатор Густав Христианович Гасфорт (1794–1874) "По прибытии Гасфорта во вверенный ему край первой его заботой было ознакомиться с бытом киргизского народа и стараться установить сколько-нибудь последовательную и постоянную политику, которой русские власти должны были бы держаться в управлении киргизскими ордами и вообще кочевым населением. Замечательно, что Гасфорт сразу понял что его предшественники и соседи (генерал-губернаторы западно-сибирские и оренбургские) делали очень крупную ошибку, прививая усиленно и искусственно мусульманство к не вполне утратившим свои древние шаманские верования и ещё мало проникнутым учением Магомета киргизам и снабжая их султанов и их аулы татарскими муллами из Казани.

Но от своего совершенно справедливого соображения Гасфорт пришёл к странному и неожиданному заключению, оправдывавшему до некоторой степени прозвание, данное ему его сверстниками {Отдавая справедливость разностороннему образованию и обширной эрудиции Гасфорта, они характеризовали его названием "опрокинутого шкафа с книгами", в котором всё перемешалось.}.

Заключение это, выраженное в записке, поданной им в 1854 году Николаю I, состояло в следующем. По его, Гасфорта, мнению, проповедь христианской религии между киргизами не может иметь успеха, так как многие обычаи и условия кочевой жизни, как, например, кочевое многоженство, не совместимы с догматами христианского учения. С другой стороны, обращение огромной киргизской народности в мусульманство противоречит русским государственным интересам. Поэтому нужно дать киргизам новую религию, приспособленную к условиям их жизни ... Полный проект этой религии, обличающий обширные теологические познания Гасфорта, был представлен им Николаю I, который, как говорят, написав на записке резолюцию: "Религии не сочиняются, как статьи свода законов", возвратил её автору с нелестным отзывом об его соображениях.

Не найдя себе удовлетворения ни в качестве администратора многочисленного русского населения, ни в качестве законодателя не менее многочисленного киргизского, Гасфорт отдал все свои силы попечениям о самых отдалённых окраинах своего генерал-губернаторства -- полярному Березовскому краю и самому южному в то время из наших азиатских владений -- Семиреченскому. Первым из западно-сибирских генерал-губернаторов он посетил лично эти обе оконечности Западной Сибири, отдалённые одна от другой на 30o широты.

В Березовском и Обдорском краях он нашёл умного и доброго хозяина обширного края в лице берёзовского исправника. Кому бы ни принадлежала честь определения этого замечательного по своим административным способностям лица из никому неизвестных скромных армейских офицеров на должность берёзовского исправника, тобольскому ли губернатору Арцимовичу или генерал-губернатору Гасфорту, но во всяком случае выбор был в высшей степени удачный. Впоследствии берёзовский исправник Г. А. Колпаковский, пройдя через должность пристава Большой орды, губернатора Семиреченской области, помощника туркестанского генерал-губернатора, сделался сам степным генерал-губернатором и на всех занимаемых им должностях оказал своему отечеству незабвенные услуги. Во всяком случае заслугой Гасфорта является то, что он первый выдвинул такого достойного человека.

Успокоившись относительно Березовского края, Гасфорт сосредоточил всё свое внимание на Семиреченском и здесь уже почувствовал себя полным хозяином, не встретив никакого противодействия в Главном управлении Западной Сибири, так как его членам деятельность Гасфорта на отдаленной окраине была наруку. Движение вперёд, в глубь Азии и колонизация Семиречья, проведение туда дороги и устройство путей сообщения с возникавшими поселениями вызывали многочисленные поставки и подряды, производимые Главным управлением, и давали богатую добычу членам его.

В городе Копале, созданном князем Горчаковым, Гасфорт нашел также доброго хозяина в лице замечательно талантливого и энергичного подполковника Сибирского казачьего войска Абакумова, который сумел поддержать престиж первого крупного русского земледельческого поселения на территории Большой киргизской орды. Но и посещение Гасфортом Семиреченского края осталось не бесследным. С киркою и топором в руках он принялся за устройство лучшего пути в Копал через одну из цепей Семиреченского Алатау на перевале, получившем название Гасфортова, затем содействовал образованию в крае новых станиц -- Лепсинской в одной из высоких долин Алатау и Урджарской на притоке озера Ала-куля, вблизи китайского города Чугучака. Места этих станиц были выбраны удачно, и все эти три значительные русские посёлка сделались твёрдым оплотом русского владычества в Семиречье. Затем и дорога от Семипалатинска до реки Или, с её хорошо устроенными на каждых 20--25 верстах станциями (пикетами), снабженными достаточным количеством казаков и лошадей, была вполне упорядочена после посещения Семиречья генералом Гасфортом.

Но самой крупной его заслугой было занятие Заилийского края. Этот лучший по климату и плодородию почвы при возможности орошения (ирригации) уголок Западно-Сибирского генерал-губернаторства, представляющий северный склон исполинского горного хребта (Заилийского Алатау) к приилийской равнине, был издавна спорной территорией между нашими подданными -- киргизами Большой орды и каракиргизскими племенами: китайскими подданными богинцами и кокандскими -- сарыбагишами. Отважные и предприимчивые султаны Большой орды охотно вызывались быть нашими пионерами в занятии оспариваемого у них каракиргизами подгорья, альпийские луга которого охотно посещались ими с тех пор, как они почувствовали за собой твёрдый оплот в русской колонизации Семиреченского края. При первом же посещении этого края генерал Гасфорт окончательно решился на занятие всего северного склона Заилийского Алатау. Как опытный военачальник, он убедился, что находящиеся в подданстве двух различных государств и враждующие между собой племена не могут служить ему серьёзным препятствием к занятию Заилийского края, но что препятствия к достижению своей цели он мог встретить только в Петербурге, где он не имел ни тех связей, ни того авторитета, которые составляли силу Муравьева-Амурского.

При всём этом Гасфорт решил послать осенью 1854 года за реку Или рекогносцировочный отряд, состоявший из одного батальона пехоты и трёх сотен казаков. Экспедиция совершилась успешно. Она высмотрела в семидесяти верстах от реки Или, у самого подножья Заилийского Алатау, при выходе из гор речки Алматы, идеально-прекрасное место для русского поселения, начало которому и было положено тогда же основанием здесь укрепления Заилийского, переименованного в следующем году в Верное. Хотя на этом подгорье не росло ни одного дерева, но долина, на него выходящая, была богата лесной растительностью, а обилие воды в ней давало возможность для искусственного орошения всей подгорной площади. При дальнейшей своей рекогносцировке вдоль подножья горного хребта к западу отряд был окружён несметным количеством каракиргизов, кокандских подданных, но всё-таки вернулся без всяких потерь на реку Или.

Летом 1856 года произошло уже окончательное занятие подгорья. Войска и казаки водворились на месте, избранном для основания укрепления Верного, и занялись рубкой леса в Алматинской долине для первых необходимых построек. Первая встреча русских переселенцев с дико каменными киргизами, откочевавшими на юго-запад, была очень неприязненна. В первую же ночь по водворении русских сильная каракиргизская баранта в пятнадцати верстах от Верного угнала табун русских лошадей, убив 12 охранявших их казаков, головы которых были найдены на пиках в тех местах, где они охраняли табун. Осенью сам Гасфорт посетил впервые занятое подгорье. Настоящая же колонизация семейных казаков и крестьян началась только весною 1857 года...

...Во время краткого моего пребывания в Омске я успел познакомиться, хотя ещё довольно поверхностно, с лучшими деятелями города, о которых я уже упоминал выше. Но особенное внимание мое обратили на себя двое талантливых молодых офицеров, незадолго перед тем окончивших курс в Омском кадетском корпусе, которые сами искали случая познакомиться со мной.

Один из них, родом казак, поразил меня не только своей любознательностью и трудолюбием, но и необыкновенной, совершенно идеальной душевной чистотой и честностью своих стойких убеждений; это был прославившийся впоследствии как путешественник и исследователь Сибири и Центральной Азии Григорий Николаевич Потанин... 

Другим лицом, особенно меня заинтересовавшим в Омске, был Чокан Чингисович Валиханов. Киргиз родом из Средней орды, он был внуком последнего киргизского хана Валия и правнуком знаменитого Аблай-хана, потомка Чингис-хана. Его мать была родная сестра "Митридата" киргизского народа -- Кенесары Касимова. Родная его бабка по отцу -- вдова хана Валия -- со своими детьми оставалась верной России, в то время когда остальные её родичи, дети хана Валия от первого брака и его братья, не хотели признавать того, что хан Валий принял русское подданство. Александр I с большим вниманием отнёсся ко вдове хана Валия и велел выстроить ей первый в киргизской степи дом, в котором и родился Чокан Валиханов. Обладая совершенно выдающимися способностями, Валиханов окончил с большим успехом курс в Омском кадетском корпусе, а впоследствии, уже в Петербурге, под моим влиянием слушал лекции в университете и так хорошо освоился с французским и немецким языками, что сделался замечательным эрудитом по истории Востока и в особенности народов, соплеменных киргизам. Из него вышел бы замечательный учёный, если бы смерть, вызванная чахоткой, не похитила его преждевременно, на двадцать восьмому году его жизни. Само собой разумеется, что я почёл долгом обратить на этого молодого талантливого человека особенное внимание генерала Гасфорта и по возвращении моём из путешествия в Тянь-шань подал мысль о командировке Валиханова в киргизской одежде с торговым караваном в Кашгар, что и было впоследствии осуществлено Валихановым с полным успехом".

Петр Петрович Семенов-Тянь-Шанский. Мемуары. Том второй М., ОГИЗ, 1946